«Гестаповцы не щадили никого»: пожилая биробиджанка об ужасах немецкой оккупации

БИРОБИДЖАН, 22 ИЮНЯ, «НАБАТ». — 80 лет минуло с начала Великой Отечественной войны, но 93-летняя биробиджанка Прасковья Шипицина, чье детство «разбомбили» на Брянщине, никогда не забудет те страшные годы, когда решалась судьба нашей Родины, сообщает корреспондент интернет-газеты «Набат».

С каждым годом в Еврейской автономной области остается все меньше участников Великой Отечественной войны, блокадников, узников гетто и тружеников тыла — свидетелей одного из самых суровых периодов нашей истории. Среди них — биробиджанка Прасковья Степановна Шипицина, проживающая в Социальном доме для одиноких престарелых граждан № 1. Своими воспоминаниями 93-летняя женщина поделилась с корреспондентом «Набата».

— Родилась я 3 декабря 1927 года в деревне Кургановка Брянской области — в многодетной семье. В 1936 году мама ждала еще одного ребенка. Именно в тот год погиб наш отец, Степан Семенович, работавший мельником. В конце января он полез смазывать жернова, надев полушубок и резиновый плащ. Папа зацепился за штырь, и его затянуло под жернов — спастись не сумел. А через полгода мама, Мария Павловна, родила Мишу — восьмого ребенка в семье. Тяжело без кормильца было, но выручало хозяйство. Мы держали овец, коров, курей, уток, гусей, — рассказала Прасковья Шипицина.

Лето 1941 года обещало быть жарким: колхозные поля колосились, рожь и пшеница набирали силу, кургановцы, как и другие жители СССР, готовились к «битве за урожай». Но планы на мирное будущее перечеркнула война.

— Занятия в нашей школе закончились в субботу — 21 июня. В воскресенье мы с одноклассниками решили пойти в лес. Вдруг видим — со стороны Бреста летит горящий самолет, с красной звездой на борту. Снижается прямо на поле ржи. Мы побежали туда. Самолет горел, упав на землю, рядом — два окровавленных летчика. Один из них сообщил, что война началась, и потерял сознание. Мы ревем, сняли с себя косынки, обтерли кровь и грязь с пострадавших и побежали на дорогу, что соединяет Кургановку с райцентром. А там уже — колонны машин с солдатами. Мы рассказали про сбитый самолет. Раненых летчиков солдаты подобрали, но сказали, что один из них — уже не жилец. Страшно было, словами не передать, — вспоминает Прасковья Шипицина.

В Кургановке началась мобилизация — на фронт забирали мужчин в возрасте до 70 лет. В строй защитников Родины бесстрашно встали и местные старшеклассники. В селе остались старики, бабы и дети.

— Село наше большое было до войны, на три километра тянулось вдоль дороги. Командир отступающей части нам сообщил: «Мы—  в окружении. Сталин дал приказ: закопать весь хлеб». Мы стали строить два тайника (один в поле, другой возле леса, он потом пригодился партизанам). Старики делали сусеки, обшивали досками стены. Перетащили туда из колхозного амбара пшено, ячмень, рожь, гречку, просо. А наши войска продолжали отступать. А вскоре нагрянули враги — сначала автоматчики на мотоциклах с люльками, за ними — танки, артиллерия, машины с пехотой. Гул стоял непрерывный, сердце разрывалось от тоски и боли, — со слезами на глазах поделилась воспоминаниями Прасковья Степановна.

Прочесывать дворы Кургановки немцам помогали полицаи, в ряды которых вступили местные жители, люто ненавидевшие советскую власть. С автоматами и винтовками наперевес, «новые хозяева» интересовались наличием продовольствия у местных жителей.

— Всю скотину нашу увели, все запасы забрали, сволочи! Два брата в нашем селе жили, которые в колхоз не вступили. Единоличники, как мы их называли. Они и им подобные и пошли прислуживать немцам. Один брат стал старостой, второй бургомистром. Стали списки местных активистов составлять— для расправы. Из райцентра два-три раза в неделю гестаповцы выезжали и проводили карательные рейды по окрестным деревням. Так, например, поймали мою двоюродную сестру. Варя была комсомолкой и до войны работала трактористкой. Когда очередная облава началась, Варя в сеновале спряталась, но ее нашли и поволокли на виселицу. Многих наших односельчан угнали в Германию, а кто-то сумел убежать. Угнали и мою сестру Татьяну, 1923 года рождения. Мы с подругами прятались в лесу, чтобы нас тоже не схватили, — рассказала о незабываемом пожилая биробиджанка.

Зимой 1942 года Кургановка попала под мощный артиллерийский обстрел (таким способом немцы «выкуривали» партизан из окрестных лесов). Один из снарядов угодил в дом, в подполье которого пряталась Прасковья Степановна вместе с родственниками.

— В подполе находились мама, я, сестры Надя и Дуся, братья Ванюша и Миша. Еще с нами схоронилась старшая сестра Татьяна и ее дочка. После артобстрела в живых остались я, Надя, пятилетний братик и трехлетняя племянница. Партизаны к утру нас откопали (приехали в село на санях) и повезли в лес раненых: меня и Мишу. Мне голову повредило, зацепило руку. Братику в правую ногу осколки попали. Последнее, что я запомнила перед операцией: врач в землянке, куда нас доставили, сказал: «Не плачьте, дети, мы вас спасем», — вспоминает Прасковья Шипицина.

Оккупация продолжалась до августа 1943 года, затем немцы стали отступать. Партизаны вместе с регулярными частями советской армии отправились добивать врага, а местным жителям предстояло восстанавливать разрушенное хозяйство.

— Мы понимали: все — для фронта, все — для победы. А там и колхоз наш начал возрождаться. Но словно сломалось во мне что-то. Я замкнулась в себе, стала сторониться односельчан, приходила на кладбище, к родным могилам, и безутешно плакала над ними, — вспоминает Прасковья Степановна.

«Вторая жизнь» для нее началась в 1947 году, когда молодая селянка связалась с двоюродной сестрой, которая еще до войны обосновалась в Читинской области, работая на руднике Ханчеранга. Родственница прислала вызов, помогла с деньгами на переезд, и Прасковья вместе с сестрой Надеждой и братом Михаилом отправилась в далекие края. Год проработала в геологоразведочной партии, затем вышла замуж за электрика Михаила. В 1950 году молодая семья переехала в поселок Хинганск Облученского района ЕАО, где стал возводиться горно-обогатительный комбинат всесоюзного значения «Хинган-олово».

— Я отработала в хинганском Доме быта 40 лет, была передовиком производства. Вышла на пенсию. Когда муж скончался, переселилась из Хинганска в Биробиджан, в Социальный дом № 1. Дети мои (два сына и дочь) давно выросли, внуки тоже «путевки в жизнь» получили, — рассказала 93-летняя жительница ЕАО. — Много хорошего было, хотя и трудностей хватало, но мне никогда не забыть те страшные годы. Жизни двадцати моих родственников оборвала проклятая война, в том числе в 1943 году погиб родной брат Василий, который закончил в Крыму авиашколу, был летчиком и вместе со своей эскадрильей сражался с фашистами. Главное, что советский народ победил врагов и преодолел разруху, а все остальное можно наладить…

Сергей БОРИСОВ